Открытие рефлекторной дуги

На первых порах руководящим для нее служило «анатомиче­ское начало». Функции (в том числе психические) исследовались под углом зрения их зависимости от строения органа, его анато­мии. Физиология переводила на язык опыта умозрительные, по­рой фантастические воззрения прежней эпохи.

Открытие рефлекторной дуги. Так, фантастическая по своей эмпирической фактуре рефлекторная схема Декарта нервной сис­темы оказалась правдоподобной благодаря открытию различий между чувствительными (сенсорными) и двигательными (мотор­ными) нервными путями, ведущими в спинной мозг.

Открытие принадлежало врачам и натуралистам — чеху И. Прохазке, французу Ф. Мажанди и англичанину Ч. Беллу. Оно позволило объяснить механизм связи нервов как «рефлекторную дугу», возбуждение одного плеча которой закономерно и неот­вратимо приводит в действие другое плечо, порождая мышечную реакцию.

Наряду с научным (для физиологии) и практическим (для медицины) это открытие имело важное методологическое значе­ние. Благодаря точным опытам оно доказывало зависимость функций организма, касающихся его поведения во внешней сре­де, от телесного субстрата, а не от сознания (или души) как осо­бой бестелесной сущности.

Закон «специфической энергии нервов». Второе направление, которое подрывало версию о бестелесной сущности сознания, сложилось при изучении органов чувств, их нервных окончаний. Какими бы стимулами на эти нервы ни действовать, они дают один и тот же специфический для каждого из них эффект. (На­пример, любое раздражение зрительного нерва вызывает у субъек­та ощущение вспышек света.)

На этом основании немецкий физиолог Иоганнес Мюллер (1801-1858) сформулировал «закон специфической энергии орга­нов чувств»: никакой иной энергией, кроме известной физике, нервная ткань не обладает. Выводы Мюллера укрепили научное

28

воззрение на психику, показывая причинную зависимость ее чувственных элементов (ощущений) от объективных материаль­ных факторов: внешнего раздражителя и свойства нервного суб­страта.

Френология. Наконец еще одно направление обратило психо­логическую мысль к вопросу о зависимости ее явлений от ана­томии центральной нервной системы. Это была приобретшая огромную популярность френология (от греч. «phren» — душа, ум). Ее автор — австрийский анатом Ф. Галлъ (1758-1829) предложил «карту головного мозга», согласно которой различные способно­сти размещены в его определенных участках. Это якобы влияет на форму черепа, что позволяет, ощупывая его, определять по «шиш­кам», насколько развиты у данного индивида ум, память и т.п.

Френология при всей ее фантастичности побудила к экспери­ментальному изучению размещения (локализации) психических функций в головном мозгу.

От психофизиологии к психофизике. В своей лабораторной экспериментальной работе физиологи — люди естественнонауч­ного склада ума — шоргались в область, которая издавна счи­талась заповедной для философов как «специалистов по душе*.

В итоге психические процессы перемещались в тот же ряд, что и зримая под микроскопом и препарируемая скальпелем нервная ткань, которая их порождает. Оставалось, правда, неясным, каким образом совершается чудо порождения психических продуктов, которые другой человек не может увидеть, собрать в пробирку и т.д.

Тем не менее выяснилось, что эти продукты даны в простран­стве. Подрывался постулат (считавшийся со времен Декарта само­очевидным), согласно которому душевные явления отличаются от всех остальных своей непространственностью.

Психофизика. К новым открытиям пришел другой исследова­тель органов чувств физиолог Эрнст Вебер (1795-1878). Он задал­ся вопросом: насколько следует изменять силу раздражения, что­бы субъект уловил едва заметное различие в ощущении.

Таким образом, акцент поисков был перемещен. Предшест­венников Вебера занимала зависимость ощущений от нервного субстрата, Вебера — зависимость между континуумом ощущений и континуумом вызывающих их физических стимулов. Обнару­жилось, что существует вполне определенное (для различных органов чувств различное) отношение между первоначальным раздражителем и последующими, при котором субъект начинает замечать, что ощущение стало уже другим. Для слуховой чувстви­тельности, например, это отношение составляет 1/160, для ощу­щений веса 1/30 и т.д.

29

Опыты и математические выкладки стали истоком течения, влившегося в современную науку под именем психофизики. Ее основоположником выступил другой немецкий ученый Т. Фехнер (1801-1887). Он также перешел от психофизиологии к психо­физике.

Она начинала с представлений о, казалось бы, локальных психических феноменах. Но получила огромный методологиче­ский и методический резонанс во всем корпусе психологического знания. В него внедрялись эксперимент, число, мера. Таблица логарифмов оказалась приложимой к явлениям душевной жизни, к поведению субъекта, когда ему приходится определять едва заметные различия между внешними объективными влияниями.

Прорыв от психофизиологии к психофизике был знаменателен и в том отношении, что разделил принцип причинности и прин­цип закономерности. Ведь психофизиология была сильна выясне­нием причинной зависимости субъективного факта (ощущения) от строения органа (нервных волокон), как этого требовало «ана­томическое начало».

Однако психофизика доказала, что в психологии и при отсут­ствии знаний о телесном субстрате могут быть строго эмпири­чески открыты законы, которым подвластны ее явления.

Измерение времени реакции. Старая психофизиология с ее «анатомическим началом» расшатывалась самими физиологами еще с одной стороны. Голландский физиолог Ф. Дондерс (1818— 1889) занялся экспериментами по изучению скорости протекания психических процессов. До него Гельмгольц открыл скорость прохождения импульса по нерву. Это относилось к процессу в организме. Дондерс же обратился к измерению скорости реакции субъекта на воспринимаемые им объекты. Испытуемый выполнял задания, требовавшие от него возможно более быстрой реакции на один из нескольких раздражителей, выбора различных ответов на разные раздражители и т.д. Эти опыты разрушали веру в мгно­венно действующую душу, доказывали, что психический процесс, подобно физическому, может быть измерен. И хотя, как и в пси­хофизике, знание о нервной системе не вносило даже малой’толи­ки в объяснение новых данных, считалось само собой разумею­щимся, что психические процессы совершаются именно в ней.

Вскоре Сеченов, ссылаясь на изучение времени реакции как процесса, требующего целостности головного мозга, отметил: «Психическая деятельность как всякое земное явление происходит во времени и пространстве»1.

1 Сеченов И.М. Избр. философ, и психолог, произведения. — М., 1947. — С. 228.

30